Как у нас появились фальшивомонетчики
Фальшивомонетчество как преступный промысел известно с тех пор, как деньги стали универсальным эквивалентом обмена. Однажды в средневековом Новгороде произошла следующая история. Новогородский рынок был одним из самых известных. На нем всегда собиралось много народу. Одни там дело правят, прикупая товары заморские, продавая свои, домашние, — пушнину и мед, деготь и посуду гончарную. Другие любопытство неизмеримое тешат — дивные товары заморские щупают, приценяются, а по рукам не бьют, сделок не заключают.
Вдруг в рядах крик и драка. Два дюжих молодца третьего ухватили, сжали будто клещами, руки за спину завели, гнут к земле лупоглазого. Люди собрались, волнуются. Драка сама по себе не диво. В Великом Новгороде частенько на кулачках бьются, но вот за что кого-то бьют, почему руки крутят — это знать всегда любопытно.
А дюжие молодцы-гости, придавив недруга к возу, объясняют толпящимся горячо и сердито:
— Како злодейство замыслил, аспид! Товар имать пожелал добрый, а гривну худую норовил всучить.
Из толпы выдвинулся рослый мужчина в добротном кафтане и в крепких сапогах, дегтем смазанных. Знал - он, должно быть, купцов-гостей и сразу стал им присоветовать:
— Держи ево, Митяй, покрепше. И ташшите злодея прямо на Опоки. Тамотки и учиним взыск. Не будет вражина поганым рублем платить.
— На Евань его! — зашумели люди. — На Евань, злодея! Пусть не дурит честной народ!
Сценка из новгородского средневекового быта довольно типична. Много, ох, много известно истории лихих злодеев, которые княжескую монету с умыслом, великой корысти ради портили и подделывали. Для того, чтобы вес и качество серебряной гривны можно было сравнивать с настоящей, княжеской, существовали специальные эталоны. В 1136 году князь новгородский Всеволод ввел в действие устав «О церковных судах и о людях и о мерилах торговли». Этот документ стал итогом длительной работы и предназначался для регламентации торговых правил.
Под мерилами торговли устав Всеволода имел в виду «пуд медовый, гривенку рублевую, локоть еваньский». Торговому люду предписывалось «торговые все весы и мерила блюсти без пакости, ни умалювати, ни умножувати, а всякий год извещати...». Короче говоря, закон запрещал порчу мерных устройств и предписывал ежегодно сверять их с эталонами. Местом хранения княжеских образцов была определена церковь Евань (Ивана) на Опоках.
Нарушителей мер веса, длины и платежных средств устав Всеволода повелевал карать вплоть до «предания казни смертию». С церковной стороны подделка денег считалась грехом, так как любой обман, в том числе денежный, есть все-таки обман и грех. И тем не менее желавших нажиться на обмане весовом и денежном имелось немало. Самое раннее упоминание о фальшивомонетчиках на Руси сделано в Новгородской летописи. В 1447 году некий «ливец и весец» (то есть литейщик, серебряных дел мастер) Федор Жеребец промышлял изготовлением гривен из неполноценного металла. В более поздние годы порча монет приобрела во много раз больший размах. Посмотрите, как образно рассказывает об этом лето писец: «При державе великого князя Василия Ивановича начата безумнии человецы, научением вражьим... деньги резати и злой примес в серед класти, того много лет творяху...»
Власти обходились с фальшивомонетчиками крайне строго, если учесть, что в те времена строгость была сродни жестокости. За порчу и подделку монет «казнили многих людей, москвич, и смолян, и костромич, и волжан, и ярославец, и иных многих городов московских, а казнь была: олово лили в рот, да руки секли». Монетное производство находилось под бдительным присмотром правительственных служб. Прием на работу обставлялся большими строгостями. Поступающий должен был дать присягу и назвать поручителей, которые могли засвидетельствовать его благонадежность и подтвердить, что не станет красть серебра, примешивать в серебро медь или олово, воровать, подделывать чеканы и штамповать фальшивые монеты. Но даже после присяги и поручительства все мастера оставались под самым суровым присмотром. Как писал историк, такой при смотр заключался в том, что когда работники Монетного двора шли на работу или с нее, «их осматривают донага, чтобы они не приносили меди и олова и свинцу, или в Двора чего не снесли».
Во главе Денежного двора стояли специально назначаемые царем дворянин и дьяк. Вся техническая часть заведения возглавлялась головой из гостей (купцов) и целовальниками из торговых людей. Кстати, целовальник — это человек, давший специальную присягу и целовавший крест, чтобы подтвердить свою готовность работать честно, без злого умысла и воровства. Эти должностные лица принимали металл, выдавали его мастерам и получали от них готовую монетную продукцию. Высшие руководители двора менялись ежегодно, чтобы искус не прокрался в их души. И тем не менее размах фальшивомонетчества не ослабевал.
Вот как описывает известный историк Сергей Михайлович Соловьев денежные беззакония, предшествовавшие знаменитому «медному» бунту 1662 года. По решению царя Алексея Михайловича в 1655 году были вы пущены в обращение медные монеты с нарицательной стоимостью серебряных. Два года все вроде бы шло нормально. А в 1659 году медные деньги резко обесценились. «Стали присматривать, — пишет историк, — за денежными мастерами, серебряниками, котельниками и оловянщиками и увидели, что люди эти, жившие прежде не богато, при медных деньгах поставили себе дворы каменные и деревянные, платье себе и женам поделали по боярскому обычаю, в рядах всякие товары, сосуды серебряные и съестные припасы начали покупать дорогою ценою, не жалея денег. Причина такого быстрого обогащения объяснилась, когда у них стали вынимать воровские деньги и чеканы».
И опять последовали жестокости. Преступникам рубили головы, отсекали у них руки и прибивали у денежных дворов на стенах, а деньги и имущество преступников забирали в казну. Не помогло.
В 1663 году царь вынужден был отступить. Чеканку медных денег прекратили, всю наличность переплавили в металл. Однако в 1664 году появился указ, который свидетельствует, что воля царя не была выполнена. Не сдавали люди свои медные запасы в переплавку, указе говорилось, что в Москве и разных городах заявляются в обращении деньги «портучены» (то есть натертые до серебряного блеска ртутью), а иные посеребренные или просто полуженные. И опять последовала волна жестокостей.Всего за порчу денег в те годы было казнено более семи тысяч человек. Более чем пятнадцати тысячам отсекли руки, ноги, наказали ссылкой, у многих отобрали имущество. И все же соблазн нажиться фальшивомонетчеством оставался большим.
Народная молва прочно связывает фамилию известных уральских промышленников Демидовых с запретным промыслом. До наших дней дошло предание, будто однажды императрица, играя в карты с Акинфием Демидовым, сорвала крупную ставку. Придвинув к себе кучку серебряных рублевиков, она спросила со смыслом: «Чьей работы, моей или твоей?» Демидов был не так уж прост, отличался хладнокровием и находчивостью. Сдавая карты, смиренно ответил: «Все твое, матушка: и мы твои, и работа наша — твоя...»
Трудно сказать, случайно ли был задан такой вопрос царицей или до нее дошли какие-то доносы о фальшивомонетчестве известных заводчиков, только достоверно одно: поймать Демидовых за руку не удалось никому. И богатели братья-разбойники как на дрожжах. К концу жизни имел Акинфий Демидов по всей России 25 заводов — чугуноплавильных, железоделательных и медных. Но главным его оплотом оставался Невьянск с его знаменитой и столь же таинственной Невьянской башней, Легенды прошлого утверждают, что именно под ней в тайных подземельях находились мастерские, где крепостные мастера плавили серебро и монету делали. Говорят также, что никто из безвестных работников, как строивших башню, так и работавших в ее подземельях, Наружу живым не вышел. Кстати, Невьянская башня имеет большой наклон. В верхней точке отклонение от вертикали достигает двух с половиной метров. И говорят в народе, что-де, построенная некогда прямо, башня не выдержала злодеяний демидовских и наклонилась, грозя падением.
То, что Демидовы чеканили фальшивую серебряную монету, доказать современникам не удалось. У них просто-напросто не было возможности побывать в частных владениях близких к царскому двору и сказочно богатых заводчиков. Но даже и теперь, когда, казалось бы, можно заглянуть в тайные подземелья Невьянска, сделать этого еще не удалось. В 1977—1978 годах свердловские ученые методами геофизических исследований обнаружили глубоко под землей какие-то коммуникации, залитые водой, но исследовать их до сих пор сложно. Тем не менее косвенные доказательства тому, что Демидовы нечисты были на руку, у историков есть. Говорят, без огня дыма не бывает. Помня об этом правиле, кандидат геолого-минералогических наук С. Лясик собрал в дымоходе Невьянской башни старую, спекшуюся сажу. При ее исследовании было обнаружено высокое содержание серебра. Значит, плавили денежный металл в доме Демидовых. Не зря, должно быть, нарекли их в народе фальшивомонетчиками.
Призрак злоумышленника постоянно преследовал хранителей царской казны. Занимаясь составлением новых монетных программ, чиновники министерства финансов буквально с первых шагов начинали думать об их защите. Так, в записке министра финансов, датированной 1 февраля 1867 года, «О выпуске в народное обращение новой разменной серебряной и медной монеты» читаем: «Для затруднения же подделки необходимо составить но вые более красивые рисунки, приняв, кроме других улучшений, для надписей на монете два рода букв: выпуклые и вдавленные. Буквы эти требуют разного способа приготовления, и, следовательно, для выделки фальшивых штемпелей будет необходимо большое искусство».
Добавим, что, помимо большого искусства, производство выпуклых и вдавленных надписей требует сложных технических приспособлений, в том числе мощного прессового оборудования, которым никакие мелкие мастерские не располагают.
Особенно быстро пополняются ряды фальшивомонетчиков в смутное время — в периоды безвластья или, на оборот, многовластья, в годы войны. Фальшивых денег тогда было так много, а настоящих так мало, что население молчаливо согласилось не делать между ними никакой разницы. Фальшивые деньги ходили свободно и по тому же курсу, что и настоящие.
Не было ни одной типографии, где наборщики и литографы не выпускали бы, веселясь, поддельные петлюровские ассигнации — карбованцы и шаги. Шаг был самой мелкой монетой. Он стоил полкопейки. Многие предприимчивые граждане делали фальшивые деньги у себя на дому при помощи туши и дешевых акварельных красок. И даже не прятали их, когда кто-нибудь посторонний входил в комнату».
Чутко уловив суть обстановки, царившей в стане врагов молодой советской власти, половить рыбку в мутной водице приезжали и заморские рыбаки. Например, два предприимчивых японца, некие Инуое и Сосики, отпечатали 10 тысяч знаков Сибирского правительства Колчака по 250 рублей каждый. Размах, как видим, широкий. Сделано все было не тушью и акварелью, а в типографии. Но пожадничали самураи. И попались. Однако колчаковским властям пришлось посчитаться с японскими властями, которые своих жуликов решили не выдавать.
Судили Инуое и Сосики в Японии. Первая инстанция — окружйой суд в Вакояме был показательно строг. Не понимали вакоямцы, что японским жуликам дозволено на чужих землях поступать и вопреки законам. Обоих фальшивомонетчиков приговорили к каторге. И тогда начался фарс, который в полной мере отразил взгляды правящих кругов Японии, которые делали ставку на Колчака, но видели в нем всего лишь дешевую марионетку. Инуое и Сосики подали апелляцию. Главный оправ дательный их мотив был таким: «Омское правительство» Колчака — не государство, а невесть что. И почему японцам его не пограбить? Какие японские законы это запрещают?
Пересмотром дела занимался Осакский кассационный департамент. С помощью экспертов министества иностранных дел Страны восходящего солнца жулики были оправданы. В приговоре, оправдавшем фальшивомонетчиков, есть такие строки: «Омское правительство не представляло Россию, не возглавляло государственное целое и не являлось дружественным Японии государством (!), чьи интересы должны быть защищаемы, а потому обвиняемые не могут быть привлечены к ответственности за подделку иностранных денег». Прекрасное оправдание, не прав да ли?
И в наши дни мир потрясает подпольная деятельность фальшивомонетчиков — организованных групп и одиночек. По данным зарубежной печати, фальсификация американских долларов в 1974 году велась по меньшей мере в 46 странах. В 1977 году с помощью международной полицейской службы — Интерпола — было выявлено 415 тайных мастерских, в которых фабриковались деньги. Последней сенсацией в мире капитала стало задержание в 1984 году группы израильских граждан, промышлявших изготовлением фальшивых долларов. По некоторым подсчетам, в денежном обращении в США постоянно находится не менее десяти миллионов фальшивых долларов.
Образцом беспомощности властей в борьбе с фальшивомонетчиками стал буквально анекдотический случай, имевший место в Перу. В столице этой страны Лиме были обнаружены фальшивые перуанские банкноты — соли. Поиски, которые вела полиция, не увенчались успехом. И вдруг разгадка тайны неуловимых злоумышленников пришла сама собой. Один из преступников, отбывавших срок наказания в государственной тюрьме, донес властям, что его сообщники по заключению фабрикуют фальшивые деньги прямо в тюрьме. «Монетный двор» надежно охранялся полицией, которая «ничего не видела, ничего не ведала». Перед судом встал вопрос: как быть с преступника ми? Они ведь и без того отбывали пожизненный срок заключения. В мире капитала подделка денег — бизнес, и притом весьма выгодный, хотя и опасный. Ждать, что с ним удастся покончить, не приходится.
Сторчевой С. В., по материалам книги А.Щелокова "Свидетели истории"